Monthly Archives: Березень 2021

Традиционная живопись и новое искусство

Опубликовано: 15/03 в 1:50 pm

Автор:

Категории: МИСТЕЦТВО,Подія дня

Тэги:

СТАТТЯ

Традиционная живопись и новое искусство

Диалоги с Эльмирой Шемсединовой
Автор: Зігура Елизавета
15/03/2021

Е. З.: – Несколько дней тому назад я заказала книгу «Татьяна Яблонская. Дневники, воспоминания, размышления»». Сегодня она пришла. День ее доставки неожиданно совпал с днем интервью. Не то, чтобы я подгадала, нет. Но думаю, что такая небольшая символичность нам сослужит пользу.

Эльмира, можно, я сразу задам вопрос, который меня давно интересовал? – Как так вообще случилось, что акварель вытеснила масло (лично в Вашем опыте)?

Э. Ш.: – Вообще-то говоря, я художник-живописец с высшим образованием.
(А классическое живописное образование изучает масляную технику как базовую). Но скажу вот что: в классическом академическом образовании писать акварелью учат в школах до 8-го класса, потом начинается масло. Плюс акварель относится к ряду графических техник, хотя я считаю, что это условное разделение, потому что живопись – это ведь речь не столько о материале, сколько о тепло-холодных цветовых отношениях.
С течением времени я вернулась к данной технике.

Е. З.: – Когда?

Э. Ш.: – Где-то… Через пару лет после окончания художественной академии.

Е. З.: – Как это случилось? Масло и акварель – две совершенно полярные техники!

Э.Ш.: – Акварель – это про скорость и мобильность: она быстрее, легче, ее легко брать с собой. Скорость вообще очень важна, когда тебе нужно не упустить идею, быстро зафиксировать увиденное впечатление. Также меня привлекает свежесть и прозрачность техники. И с форматом легче – бумагу проще транспортировать носить чем холст. Чтобы создать картину, информацию о каком-то впечатлении достаточно иметь в очень небольшом размере. Масло в этом отношении громоздко.

Но все же, поскольку я заканчивала кафедру мастерскую монументальной живописи, у меня долго оставалось ощущение, что картина должна быть внушительных размеров, дабы впечатлять зрителя. Отмечу, что мне всегда нравилось стоять в музее перед большим форматом, это завораживает.

Для меня картина – это крупное основательное произведение. Поэтому я придумала для себя такой творческий ход: решила воспроизводить свои же краткосрочные маленькие акварельные этюды маслом на крупных форматах. Это фиксирует чистую, свежую ауру этюда, делает более видимыми и выразительными акварельные эффекты (сильную привлекательную сторону этюдов), но вместе с этим делает из него монументальное произведение маслом на холсте.

Е. З.: – В графике художники часто работают с небольшими размерами. Однако то, что они делают, не менее внушительно, чем полотно в том смысле, о котором Вы говорите. Меня, к примеру, подчас впечатляли до невозможного те же символические миниатюры Олега Денисенка. Т.е. не всегда же дело в формате!

Э. Ш.: – Тут можно долго дискутировать. Миниатюра (графика) выросла из книги, и в этом есть прикладное значение графики. Но как бы не была шикарна композиция графической миниатюры, масштабы живописного полотна как минимум захватывают своим размером. И вообще, в визуальном искусстве важен размер. Он всегда играет роль.

Е. З.: – Кстати, на эту тему есть хорошая переписка Кандинского с Шёнбергом, где Василий Васильевич убеждал Арнольда (по нашему Францовича) в том, что… что размер имеет значение. Ведь Шёнберг увлекался живописью, причем всерьез. Даже высылал Кандинскому пару своих работ для критики.

Э. Ш.: – Да-да, было такое.

Ну и вообще, нужно сказать, что работа над картиной – это длительный труд во времени. Тут нужно долго и щепетильно думать, в отличии от акварели. В этюдах не довлеет продуманность, остается чистое впечатление.

К тому же, меня всегда привлекали картины-обманки. Увлекало имитировать техники так, чтобы картина могла производить первое впечатление, отличное от последующих. В этом смысле меня, как искушенного зрителя, всегда увлекает старинная живопись, Например голландская. Она меня просто поражает. Ведь смотришь и до сих пор не можешь до конца постичь – как именно это сделано? Хотя – нас же учили тому, что такое эта живопись, как она построена, как закрепляются лессировки…

Е. З.: – О, на счет лессировки у меня был смешной и вместе с тем прекрасный опыт. Когда я начинала учится, изначально не была знакома с этой техникой, пока нам ее не показали в школе. Рассматривая репродукции в альбоме, я думала, что это так художник оттенки подбирает – в один приём! И самое смешное, что я так и копировала! … подбирая все мелкие детали отдельным тоном!

Э. Ш.: – В какой-то мере все так и есть. Многообразие тонов и рождает живопись. Но мне кажется, что старинные традиции и технологии живописи уже утеряны. В течении веков развития и трансформации живописи как таковой появилось и исчезло множество подходов и техник изображения. Материалы и технологии изготовления красок изменились.

Е. З.: – Помните в фильме «Москва слезам не верит» сцену, в которой отец дочери Екатерины всех сидящих за столом уверял в том, что телевидение вытеснит театр, и будет только одно телевидение и больше ничего. Прошло ведь сколько лет, а люди до сих пор ходят в театр, филармонию и пишут в технике академической живописи. Может, не стоит так быстро лишать классику места на мировой, так называемой арт-арене?

Э. Ш.: – В каком смысле классику?

Е. З.: – Имею ввиду старинные техники, каноны…

Э. Ш.: – Ну, дело в том, что техника всегда эволюционирует. Она не может стоять на месте. Колыбелью классической живописи следует считать эпоху Возрождения, а затем она просто развивалась – маньеризм, импрессионизм, постимпрессионизм и, в конце концов, авангард – «старое» было отброшено. А Советский Союз стал родоначальником соцреализма, язык которого технически, на мой взгляд, близок, скорее, к импрессионизму, чем к Возрождению. Он другой, потому как импрессионисты уже нарушили базовые точки опоры классической традиции живописи. Получается, Киевская школа живописи в НАОМА является наследницей соцреализма во многом, и в ней практически отсутствует старинная традиция.

Е. З.: – Да, я более чем уверена в том, что живопись уже не будет никогда такой, как прежде.

Э. Ш.: – Именно. Все было уже нарушено: постепенность нанесения краски на холст, последовательность смешения цвета, техника…

Е. З.: – Мне думается, тут нужно отметить один очень важный момент. До времени воцарения соцреализма развитие живописи шло чисто технически (в большей степени, хотя и в 1917-м уже был создан реди-мейд). А вот начиная уже с 80х-90х и до сегодня, живопись претерпевает и концептуальные, и фактурные изменения. Мне кажется, она истощается. Часто в полотно внедряется техника коллажа, добавляется другой материал – ткани, марли – что угодно, только не цвет; часто играют толстые сгустки краски, главенствует бесформенность и беспредметность… И теперь очень важный вопрос стоит на повестке дня – а будет ли живопись жить как таковая?

Э. Ш.: – Я думаю, что все технические возможности живописи как языка старинной традиции исчерпаны на сегодняшний день. Другой вопрос: нужны ли эти традиции как средство выражения сегодня, или все-таки это лишь движение по инерции, дань традиции? сейчас? Живопись маслом, и тем более – акварелью сама по себе хрупкая – это не долговечные материалы.

Е. З.: – Современная живопись часто поддается критике именно из-за вот этого самого слома традиций. Да, ее всегда критиковали. Особенно начиная с «Салонов» Д. Дидро. А то, что порицалось в прошлом, сегодня имеет другой вес. В свою очередь, современное искусство, в числе которого и живопись, сегодня закономерно обругано для нашего времени. А что с ним будут делать потомки?… Возможно, они оформят для него какие-то новые каноны? Мне думается, что современность – это период, на который можно сказать так: «все перемелется – мука будет»…

Э. Ш.: – Так или иначе, но искусство продолжает развиваться, претерпевая трудности– большие или меньшие. Как и сам человек. Как-то Б. Гройса спросили на предмет того, считать ли современную живопись анахронизмом или нет. Он сказал, что большое количество товарооборота на мировых аукционах по сей день делает картина, тут задействован аспект понятной материальности. В отличии от тех же перформансов и инсталляций, картину всегда можно монетизировать. Думаю, поэтому живопись обречена жить дальше.

Е. З.: – Личный опыт подсказывает мне, что я никогда не могу сказать, сколько стоит мое творчество. Мне, например, всегда сложно установить цифру за подобный труд.

Э. Ш.: – Да, конечно. Но существует некая сумма, которая позволяет продолжать художнику после продажи достойно существовать, а главное, продолжать свою практику иметь возможность заниматься своим делом искренне.

Е. З.: – Сейчас мы говорим об искусстве как о товаре. Мне думается, что такой подход в каком-то смысле убивает само искусство, саму суть. Сложно принять то, что служение чему-то высшему сродни товару.

Э. Ш.: -Уверена, клише «художник должен быть голодный»– это пережиток советского времени и системы. Его нет на Западе. Обучаясь в Академии и вращаясь в среде художников старой закалки, постоянно сталкивалась с тем негласным утверждением, что продавать свои работы – постыдное дело. Оно даже насаждалось. Я считаю, это вредный и лицемерный стереотип. Нам же долго прививали со времен существования советских фондов убеждение, что вообще неприлично продавать, как мы уже сказали. Был же госзаказ, который художник делал, а для него выдавали практически бесплатно все необходимые материалы – краски, холсты, мастерская, возможность дальше производить. Летом – резиденции по типу Седнева.

Е. З.: – Ну резиденции тогда, и резиденции сегодня – разные вещи. Хотя бы в том, что сегодня за участие в них ты должен иногда платить.

Э. Ш.: – Я считаю, что это неправильно.

Е. З.: – Например, проводимые компанией «Art Business Academy / global postgraduate institute» выезды. Участники резиденции оплачивают себе все сами: печать каталогов, документов, проезд, питание, руководителей – все платно.

Вообще, механика такая, что каждый художник должен пройти определённую качественную экспертизу, чтобы туда попасть. Кроме того, художник получает сертификат, диплом или еще какой-либо документ, подтверждающий уровень профессионализма.

Э. Ш.: – Это даже не обсуждается (улыбается). Но если Вы спросите меня на предмет, взяла бы ли я участие в платной арт-резиденции, или выставке, мой ответ НЕТ. Потому что это нарушение выстроенной ныне системы арт-бизнеса в мире. У галерей, институций и частных инициатив есть система взаимо заинтересованности с художником. Тебя выбирают для участия исключительно потому, что ты известный или подающий надежды художник, создающий годный на арт-рынке продукт. Арт-институция заинтересована в развитии искусства, в приобретении и дальнейшей реализации арт-продукта, произведенного тобой. Практически, это и есть то самое трудоустройство художника в наши дни. А если сам художник платит – то получается, что за деньги может взять участие и выставиться любой, кто больше заплатит, и галерея уже гораздо меньше мотивированна продавать арт-продукт, ибо берет деньги и с художника, и с клиента в таком случае?

Понимаете, система такова: я после окончания резиденции оставляю там свои работы (если спонсоры – частные компании), а работа – это товар, деньги. А если художник сам платит, то по логике он не должен ничего оставлять. Но тогда какой смысл участия в такой резиденции? Разве что в том, что тогда ты свободен в выражении… Но есть еще идеологический нюанс. Если ты соглашаешься принять участие в какой-то программе (например, грантовые программы с либеральными или еще с какими-либо идеями), ты априори согласен с выбранной политикой. Значит, ты готов стать одним из популяризаторов этой идеи.

Е. З.: – Но для художника «смерти подобно» быть зажатым в чьи-то идейные рамки. Это дискомфорт.

Э. Ш.: – Да, конечно. Но искусство само по себе всегда так многозначительно, что в любой теме всегда есть определенная зона, в которой ты можешь делать высказывания. На что я всегда и надеюсь.

Е. З.: – В каком смысле?

Э. Ш.: – Надеюсь на множественные трактовки. Потому что если примитивно захватить только одну сферу, то произведение останется – однобоким, прямым. Возьмите любое «вечное искусство», к примеру «Ночной дозор» Рембрандта – вещь, заказанная, по-сути, спонсорами, , но до сих пор не ясно – какой посыл заложил Рембрандт, и что он хотел сказать своим произведением. Загадки великих творцов привлекают новых и новых исследователей и не устают порождать новые трактовки смыслов.

Е. З.: – Произведение сумасшедшее. Оно вызывает буквально дрожь, осознаёшь ты это или нет.

Э. Ш.: – Мне думается, что в идеале так и должно быть.

Е. З.: – Вызывать дрожь?

Э. Ш.: – Да. При этом, каждый читающий его должен понимать что-то свое, личное.

Е. З.: – У М. Мамардашвили есть вступительная статья к произведению М. Пруста «Заметки об искусстве и литературной критике», где он говорит о том, что произведение – это способ осмысления бытия, текст, в котором происходят в процессе чтения этапы становления себя. Т.е., бытие через искусство трансформируется и попадает к нам в сознание лишь при условии прочтения его именно как становления себя. Тут чтение – процесс развития, направленный на эволюцию. И тут, возможно, дрожь и возникает, когда сознание при этом чтиве может выйти за пределы привычного и оказаться в осознании полученной информации…

Э. Ш.: – Да, я люблю Мамардашвили. Перечитываю его примерно раз в году.

Е. З.: – Ну так что на счет дрожи? Возвращаясь к современной живописи (я не говорю сейчас обо всех произведениях и художниках), да и к контемпорари искусству вообще, я бы не сказала, что у меня возникает дрожь при виде тех же консервированных акул, или при живописи наших Тистола, Гнилицкого, Савадова – что это вообще такое?

Э. Ш.: – Нет, ну есть все же несколько имен. Мне кажется, что процессы позитивные есть так или иначе.

Е. З.: – Процесс есть, но а где же становление себя как личности по средствам подобных произведений? Например, у меня если и вызывает все «это» дрожь, то скорее с чувством отвращения, словно кошки дерут по душе. Пришел на ум «Черный квадрат» Малевича. Те же ощущения вызывает.

Э. Ш.: – Думаю, тут все зависит от того, что заложено в нас самих, и включается так же предыдущий опыт зрителя, его насмотренность и знания в сфере искусства. Все существующие знания уже стали нами. И вот мне кажется, что восприятие нового в большей степени зависит от жонглирования старым. Т.е. имеется ввиду то, на сколько сильно «старое» в тебе выстреливает, а оно в любом случаи выстреливает. Тот же Малевич говорил, что для того, что бы быть открытым и свежим к восприятию, нужно отбросить все. И его «Черный квадрат» – знак нового солнца. Была такая футуристическая опера «Победа над Солнцем» как символ того, что старое отброшено.

Е. З.: – Ну эта тема для мира искусства довольно щепетильна. «Черный квадрат» породил множество концепций, одна из которых гласит то, что сам квадрат есть не что иное, как символ сворачивания жизни. Жизнь – это дуальность, противоположности. Как вы говорили живопись – это отношения тепло-холодности, это отношение цвета. По данной логике, какая жизнь может быть в «Черном квадрате»? В нем нет ни предмета, ни объекта, ни композиции, ни фактуры, ни цвета! И потом, Солнце – источник энергии, как и прошлое – источник опыта, это наш свет во тьме. Как можно отказаться от фундамента? В общем, Малевич – личность неоднозначная.

Э. Ш.: – Дело в том, что рамки искусства значительно расширились в ХХ веке. Это все уже даже не столько искусство, сколько визуальная художественная культура.

Е. З.: – Именно.

Э. Ш.: – Да, и мы можем спокойно об этом говорить.

Е. З.: – Говорить можем, а дрожи нет.

Э. Ш.: – Ну как сказать. Я не ставлю знак равенства между мастерством и произведением. Важна мысль.

Е. З.: – Придумать можно все, что угодно.

Э. Ш.: – Придуманное должно рассматриваться также в контексте времени и обстоятельств возникновения и быть узнано зрителем. Я понимаю, о чем идет речь. Вы затрагиваете совсем другое – сакральный момент искусства. Но для меня все-таки логика превыше, и религиозного, мистического мышления у меня меньше.

Е. З.: – Однако Вы заканчивали мастерскую сакрального искусства профессора М.А. Стороженко.

Э. Ш.: – Да, было дело. Важно узнать то, что существуют совершенно определённые методики и принципы воздействия на зрителя. Им можно обучиться. Я так же принимаю и не отрицаю чувственный аспект, когда как бы в живописи все светится «изнутри». В живописи много чувственного. Но снова же, это все не только мистика и талант, а во многом и техническое мастерство.

Е. З.: – Давление либо чувственного, либо интеллектуального в искусстве – это похоже на крайности. Вспомним только безумное количество произведённых концепций последователями Кошута. Не наелся ли мир этой пусты, отсутствия формы и свечения?

Э. Ш.: – Наелся. Но с другой стороны, искусство всегда стремилось быть сложным и умным, чтобы отбросить случайных людей. В ХХ веке искусство стало очень элитарным.

Е. З.: – Вспоминается Хосе Ортега-и-Гассет…

Э. Ш.: – да, дегуманизация искусства…

Э. Ш.: – …Кстати, о Яблонской. Она же вела монументальную мастерскую, и школа профессора Стороженко является наследницей школы Яблонской по монументальной линии…

Е. З.: – … Она потрясающая…

Эволюция концепта “эпидемии”: от социологии к медицине

Опубликовано: 09/03 в 9:00 am

Автор:

Категории: Подія дня,ФІЛОСОФІЯ

Тэги:

СТАТТЯ

Эволюция концепта “эпидемии”: от социологии к медицине

Этимологический очерк. Эпидемия vs. пандемия.
Автор: Туренко Віталій
09/03/2021

В связи с ситуацией, возникшей вследствие распространения коронавирусной инфекции, возродился интерес к истокам и эволюции смыслового наполнения понятий “эпидемия” и “пандемия” с точки зрения разных наук, в т.ч. и гуманитарных.
Как возникли эти концепты? Какие философские смыслы они несут в себе?
Рассмотрим эти и другие вопросы подробнее в данном эссе.

За основу возьмем, один из фундаментальных классических словарей древнегреческого языка под редакцией Лидл-Скотта.

Термин «эпидемия» происходит от слова, которое впервые находим в поэмах Гомера.Позже, в трактате Гиппократа «Эпидемии», это слово приобрело уже медицинское значение.

Само же греческое прилагательное ἐ πιδήμιος (эпидемиос) образовано путем объединения предлога ἐπι (epiв) с существительным δήμιος (demos,люди), но демос первоначально означало «страна» (населенная ее людьми), прежде чем принять коннотацию «народ» в классическом греческом языке.

Действительно, слово «эпидемиос» использовалось Гомером как в «Илиаде», так и в «Одиссее», а именно в следующих фрагментах:

1) В 24 песне «Илиады» [Il.XXIV 262] и в первой песни «Одиссее» [Od.I 194, 230] данное словосочетание употребляется в контексте возвращения домой, на свою родину. Здесь коренные жители противопоставляется обычным путешественникам.

2) А в 9 песне «Илиады» [IX 64] ἐπιδήμιος упоминается в качестве определения войны – «гражданская война» (polemos epidemiosto).

Cледовательно, первоначально данный концепт сформировался как социально-политический и социологический, а если выразить это еще более современным языком – социологическим понятием, из области урбанистики.
Впрочем, если данное слово Гомер применяет только к коренным жителям полиса/города, то Платон и Ксенофон, образно говоря, «расширяют» его. Так, Платон в «Апологии Сократа» упоминая ἐπιδήμιος , говорит о человеке, который живет в городе, но сам в нем не родился [Apol.20a].

Особенно интересным предстает семантика изучаемого нами слова в «Историях» Фукидида. Он как бы противопоставляет эпидемию и, образно говоря, «эпидемиков» (жителей города) аподемии – «аподемикам» (чужестранцам, путешественникам).

В ораторской древнегреческой литературе, а именно у Демосфена и Эсхина, типичное для греческой семантики, epi-demeo берет свое значение из результата действия, а не из самого действия. Это относится к тому, что уже произошло, подразумевая, что это ранее происходило где-то еще. Приведем конкретные примеры:

Так, в речи Демосфена «Против Лакрита, на возражение о неподсудности дела» встречаем следующую мысль: «Именно он утверждал, что обеспечит все мои права и сам останется в Афинах, а его брат Артемон отправится в путь по торговым делам» (αὐτὸς γὰρ ἔφη ποιήσειν μοι τὰ δίκαια ἅπαντα καὶ ἐπιδημήσειν Ἀθήνησιν, τὸν δὲ ἀδελφὸν τὸν ἑαυτοῦ Ἀρτέμωνα πλεύσεσθαι ἐπὶ τοῖς χρήμασιν).[Dem.XXXV.16].

В свою очередь, у Эсхина в речи «О преступном посольстве» можем прочитать: «В нашем городе поселился некий олинфянин Аристофан» (Ἔστι γάρ τις ἐπιδημῶν εἰς τὴν πόλιν Ἀριστοφάνης Ὀλύνθιος·) [Aeschin.2.154]
Таким образом, мы видим, что до Гиппократа авторы – поэты, философы, историки – использовали слово «эпидемия» во многих семантических контекстах (люди, дождь, слухи, война), за исключенеим контекста болезней (медицинского). Гиппократ первым применил это слово в качестве медицинского термина. Впрочем, и тут все не так просто.
Написанный в V веке до н.э., Гиппократовский корпус (лат.Corpus Hippocraticum) содержит 7 книг под названием «Эпидемии».
Примечателен тот факт, что явление, кторое мы привыкли называть эпидемией, во времена основателя античной медицины обозначалось совсем другими понятиями. В 430 г. до н.э., когда Гиппократ собирал клинические наблюдения, которые он должен был опубликовать в своем трактате «Эпидемия», использовалось по крайней мере 3 термина для описания ситуаций, похожих на описанные Гиппократом: loimos, nosos, и phtoros.
Если первый обозначался как чума еще у Гомера [Il.Ι 61] и Гесиода [Opera et dies 243], то второй термин с этим же значением можно встретить у современников Гиппократа – драматургов Софокла [S.Ant.421] и Эсхила [A.Pr.924], то третий обозначал как раз разрушительную болезнь – причем как в психологическом плане, так и физическом.

Гиппократ использовал прилагательное epidemios (в отношении людей) в значении «нечто циркулирующее или распространяющееся по стране». Это прилагательное дало начало существительному «эпидемия». Вообще, нужно отметить, что «одной из главных специальностей Гиппократа и, повидимому, всей косской школы, служили острые лихорадочные болезни типа тропических лихорадок, и поныне чрезвычайно распространенные в Греции, уносившие много жертв. Этим “эпидемиям”, “острым заболеваниям” в произведениях Гиппократа и его потомков уделяется очень много внимания. Но этого мало: Гиппократом и косской школой была сделана попытка вдвинуть эти острые и эпидемические заболевания в общий ход явлений природы, представить их как результат местоположения, воды, ветров, осадков, т. е. климатических условий, связать их с временами года и конституцией жителей, которая опять-таки определяется условиями окружающей среды, попытка грандиозная, не разрешенная полностью и поныне, которая, по всей вероятности, и дала повод философу Платону высоко ценить врача Гиппократа» [Гиппократ, 1936: 8]
Трудно утверждать, почему Гиппократ выбрал для своих книг название «эпидемия», а не «носос», что являлось общепринятым термином, означающим чумовую болезнь. Изучение значения термина до, во время и после Гиппократа может помочь нам понять его выбор.

В дополнение к вышесказанному, можно также вспомнить еще одно произведение Софокла, а именно в «Царь Эдип», где он использовал epidemios для обозначения чего-то (ярости, шума, известности или репутации), распространяющегося по стране: «Я пойду (объявить войну) Эдипу против его славы, которая распространилась (по стране)» [OT.494]. Эта трагедия была написана примерно в то же время, что и Corpus Hippocraticum. Следовательно, мы можем сделать вывод, что во времена Гиппократа слово «эпидемия» приобрела динамическое значение, вероятно, больше приспособленное к описанию группы физических синдромов, которые циркулируют и распространяются сезонно в человеческой популяции (т. е. людей), чем nosos, термин, используемый для описания болезней на индивидуальном уровне. Как ἐπιδήμιος, означающее «в людях», трансформировалось в значение «то, что циркулирует или распространяется в стране», является ключевым вопросом. Эта эволюция произошла во второй половине V века (450 г. до н.э. – 400 г. до н.э.), в период интенсивной активности в греческой литературе, особенно в период литературной плодовитости Софокла.

Следовательно, мы можем видеть, что Софокл в «Царе Эдипе» уточняет смысл слова «эпидемия», поскольку оно относится к репутации или славе; слава естественно распространяется по стране, но Гиппократ описал ряд синдромов: «Это факт, что болезнь распространялась по стране» [Epid. I, 3]. Хотя Софокл начал использовать концепт эпидемии в этом уже новом смысле, но именно Гиппократ установил непосредственное медицинское значение этого термина.
Во времена Гиппократа, и это мы можем увидеть исходя их текста его трактатов, посвященных данной проблематике, эпидемией именовалась совокупность клинических синдромов, таких как диарея от кашля, возникающих и распространяющихся в определенный период в определенном месте.

Если же конкретно говорить о содержании его «эпидемических трактатов», то нужно сказать, что «В “Эпидемиях” дело идет не о заразных болезнях, как можно было бы думать по названию – только в 3-й книге описана одна подобная эпидемия рожи, а о болезнях эндемических, главным образом, болотных лихорадках в связи с состоянием погоды. В 1-й книге описываются три ряда наблюдений, произведенных на острове Фасосе в течение трех лет. Сначала описывается состояние погоды по временам года: ветры, дожди, жара и т. д., затем какие болезни наблюдались в каждое время года, с каким течением и исходом. После этого несколько глав посвящено общим замечаниям прогностического характера, касающихся описанных болезней, и в заключение приводятся истории болезней 14 больных; из них 7-со смертельным исходом. 3-я книга прямо начинается с историй болезни подобных же лихорадочных больных, числом 12, из которых 9 умерло. Затем идет новое “Состояние погоды” с прибавлением слова “заразительное” (позднейшая прибавка), и описываются болезни, происходившие в этот год, особенно подробно эпидемия рожи септического характера. Где это происходило, не отмечено, но можно предполагать, что на том же острове Фасосе» [Гиппократ, 1936: 346]

Поэтому, и неудивительно, что именно описание Фукидидом афинской чумы считается одним из самых ранних рассказов про эпидемию, какой мы привыкли ее понимать в наше время.

В конце-концов, нужно также отметить, что на протяжении веков форма и значение этого термина менялись. Последовательные эпидемии чумы в средние века способствовали определению эпидемии как распространения одной четко определенной болезни. Тематическое значение этого термина продолжало развиваться в эпоху микробиологии XIX века. Самая последняя его семантическая эволюция датируется последней четвертью 20-го века, и эта эволюция, вероятно, продолжится в будущем.

Что касается пандемии, то само термин «πανδημία» (pandemia) намного реже встречается в античных текстах. Впервые упоминается в «Одиссее» [Od.XVIII, 1], но также можно увидеть его в «Законах» Платона [Leg.829b], «Тезея» Плутарха [Thes.25]. [LSJ, p.1296]. В современные европейские языки пришел с позднелатинского pandēmus («воздействует на всех людей, в целом, на публику»).

Выводы:

1. Слово эпидемия появляетсяеще в доклассическом этапе древнегреческой культуры.В текстах Гомера и Гесиода данная лексема (как и «пандемия)» имеют социологический смысл, как обозначение коренных, местных людей в полисе.

2. Уже более динамическое значение лексема «эпидемия» стала приобретать в произведениях Фукидида и Гиппократа. Впрочем, у самого Гиппократа, в труде «Эпидемии» описывается не только то значение, которое принято в наше время, но и также разного рода другие болезни.

 

Библиография:

1. A.Pr. = Aeschylus. Persians. Seven against Thebes. Suppliants. Prometheus Bound. Edited and translated by Alan H. Sommerstein. Loeb Classical Library 145. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2009.

2. Aeschin = Aeschines.Orationes. in aedibus B.G. Teubneri, 1908.

3. Dem.= Demosthenes. Orations, Volume IV: Orations 27-40: Private Cases. Translated by A. T. Murray. Loeb Classical Library 318. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1936.

4. Epid. = Hippocrates. Ancient Medicine. Airs, Waters, Places. Epidemics 1 and 3. The Oath. Precepts. Nutriment. Translated by W. H. S. Jones. Loeb Classical Library 147. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1923.

5. Il.= Homer. Iliad, Volume I: Books 1-24. Translated by A. T. Murray. Revised by William F. Wyatt. Loeb Classical Library 170-171. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1924.

6. LSJ = A Greek-English Lexicon, Ninth Edition with a Revised Supplement. Ed. H.G. Liddell, R. Scott, H.S. Jones, R. McKenzie, Oxford University Press, 1996.
7. Od = Homer. Odyssey, Volume I: Books 1-12. Translated by A. T. Murray. Revised by George E. Dimock. Loeb Classical Library 104. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1919.

8. Opera et dies = Hesiod. Theogony. Works and Days. Testimonia. Edited and translated by Glenn W. Most. Loeb Classical Library 57. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2018.

9. OT. = Sophocles. Ajax. Electra. Oedipus Tyrannus. Edited and translated by Hugh Lloyd-Jones. Loeb Classical Library 20. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1994.

10. S.Ant. = Sophocles. Antigone. The Women of Trachis. Philoctetes. Oedipus at Colonus. Edited and translated by Hugh Lloyd-Jones. Loeb Classical Library 21. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1994.

11. Гиппократ 1936 = Гиппократ. Избранные книги. Государственное издательство биологической и медицинской литературы, Москва: Госполитздат, 1936.

 

Обкладинка – фрагмент картини
«Чума в стародавньому місті» (біля 1650–1652 рр.)

автор – Міхаель Свертс

По ту сторону азиатской языковой риторики

Опубликовано: 01/03 в 9:00 am

Автор:

Категории: КУЛЬТУРА,Подія дня

Тэги:

СТАТТЯ

По ту сторону азиатской языковой риторики

Автор: Підлісний Євген
01/03/2021

В последнее время язык часто сравнивается с оружием. Пожалуй, да, язык из средства коммуникации легко превратить в оружие, но в таком случае это оружие рубит и убивает не только оппонентов, но и самих «оруженосцев». Nil novi sub luna , и известным показателем мудрости – как в узком личностном аспекте, так и на уровне государственном и глобальном – является умение извлекать уроки из ошибок и опыта других. Давайте посмотрим не в привычную нам сторону заходящего солнца, а на Восток. Шри-Ланка – страна, далекая для украинцев географически и в ментальном плане, страна, где язык, превращенный в оружие, привел к длительной гражданской войне, забравшей около 100 тысяч жизней. Причем условным победителям все равно пришлось идти на большие языковые уступки.

Краткий этно-лингвистический экскурс. Сингалы и тамилы

Львиную долю населения Шри-Ланки составляют сингалы и тамилы, причем первые составляют почти ¾ населения острова (более 16 млн. человек). С сингалами все относительно просто: их родной язык сингальский, относящийся к индоевропейской языковой семье. Сингалы появились на острове в 5 веке до н.э., и пришли они из северо-западной части современной Индии. С тамилами ситуация посложнее: шри-ланкийские тамилы составляют более 11% населения, и на острове они впервые появились не позже 2 века до н.э. С тех пор тамилы периодически заселяли северную и северо-восточную части острова – благо древние тамильские государства находились рядом, на материке, отделенном нешироким и легко преодолеваемым проливом. И в наше время большинство шри-ланкийских тамилов проживает на тех же землях, что и много столетий назад. Земли эти являются правопреемниками средневековых тамильских государств, появившихся на острове в средние века (прежде всего, речь идет о королевстве Джаффна и мелких протогосударственных образованиях).
Отдельно выделяются индийские тамилы (4% населения Шри-Ланки) – они были завезены британцами из южной Индии на рубеже 19 и 20 веков для работы на плантациях кофе, чая и каучука, некоторые прибыли в Шри-Ланку по собственной инициативе. Причем языки этих двух групп не совсем идентичны: язык шри-ланкийских тамилов изобилует архаизмами, в то время как индийские тамилы говорят на более современной версии языка.

Народ и языки

При том, что первые найденные надписи на сингальском датируются 2 веком до н.э., тамильский язык, относящийся к семье дравидийских языков, распространённых главным образом на юге Индии, древнее и вообще считается одним из самых древних из ныне существующих языков в мире. К тому же он входит в первую двадцатку языков по числу носителей.
В современной Шри-Ланке тамильским также активно пользуются мавры (the moors) – потомки арабских торговцев, составляющие без малого десятую часть жителей страны: согласно последней переписи, проведенной в 2012 году, почти все они владеют тамильским, и только 59% из них понимают сингальский. Нужно учитывать, что уровень грамотности в Шри-Ланке оценивается в 90 – 92 %, и уровень письменного владения языками ниже устного. Таким образом, сингальский и тамильский – взаимонепонимаемые языки как на уровне устной речи, так и на уровне письменности. Поскольку Цейлон (так до 1972 года называлось государство) входил в состав Британской империи, здесь получил широкое распространение и английский язык – полтора столетия он был единственным официальным языком.

Курс на независимость от Британской империи

Обретя в 1948 году независимость от Британии, Цейлон взял курс на замену официального английского на сингальский. Принятый в 1956 году Закон о государственном языке, также известный как Закон «только на сингальском» (Sinhala Only Act) закреплял статус государственного за сингальским. При этом игнорировались языковые права примерно четверти тамильского населения, которое, как и сингальское большинство, являлось гражданами Цейлона. До принятия закона велось активное обсуждение выбора пути развития страны как официально моноязычной, или же с двумя государственными языками. Причем аргументы первого пути сводились к тому, что Цейлон «слишком маленький для того, чтобы иметь два официальных языка», что один язык будет цементирующим фактором национального единства и при этом задавался риторический вопрос: «Какой иной может быть язык, кроме сингальского?» Если часть сингальского большинства рассматривала закон как попытку дистанцироваться от колониального прошлого, то его противники видели в нем попытку сингалов утвердить свое господство над языковыми меньшинствами.

Конфронтация

Непредоставление тамильскому статуса официального языка привело к заметным волнениям тамильского меньшинства и росту сепаратистских настроений. Чему способствовала также популярность идей отделения от Индии, господствовавшей тогда на ближайшей к Шри-Ланке материковой территории – индийском штате Тамил-Наду, коренное население которого тоже составляют тамилы (в самом узком месте расстояние между материком и островом составляет всего около 50 километров). Сперва все началось с мирного протеста тамилов – он был даже назван «сатьяграху» – так называлась тактика ненасильственной борьбы, разработанная Махатмой Ганди, имевшая в то время определенную популярность. В ответ сингальские националисты организовали контрпротест, и в результате беспорядков погибло около 150 тамилов.

В качестве компромисса в 1958 году был принят Закон о тамильском языке, согласно которому тамильский получил статус регионального языка, что, однако, не удовлетворило тамилов, поскольку по факту их положение существенно не улучшилось. Многим госслужащим-тамилам пришлось досрочно уйти на пенсию или же уволиться в силу незнания или недостаточного владения сингальским. Резко сократилось и представительство тамилов в других сферах: с 60 % среди инженеров и врачей их количество упало до 10% в 1970 году, а среди военных они едва составляли 1%. Кроме того, многие государственные услуги оказались недоступны для тамилов в силу языковой причины, в том числе и в регионах их компактного проживания. Дискриминации подверглись и тамилоговорящие студенты: из-за искусственно созданных языковых барьеров в 1970е годы сильно сократилось их число, поскольку для поступления им требовалось набрать более высокий балл, чем сингалоговорящим абитуриентам. Доходило и до откровенных зверств на лингвистической почве, с использованием шибболета (метод опознания «чужих» по сложности воспроизведения определенных звуков, характерных для «своего» языка»). В 1983 году многие тамилы были убиты в автобусах – убийцы подсаживались в автобусы и заставляли пассажиров произносить слова с твердым “ba” в начале слова. Поскольку тамилам этот звук дается с трудом, то именно таким образом и определялись жертвы.

Языковой вопрос стал одним из основных факторов, исходя из которого подавляющее большинство тамилов выступили за создание независимого государства. Все это привело ко вспышкам насилия сингалов против тамилов, акциям возмездия в ответ, созданию тамильской террористической организации Тигры освобождения Тамил Илама («Илам» – тамильское название Шри-Ланки), потерей контроля над частью территории страны на четверть века и 80 – 100 тысяч погибших. Один из виднейших политиков Шри-Ланки 20 столетия сингалец Колвин Реджинальд де Силва, как бы предвидя гражданскую войну, при обсуждении Sinhala Only Act заявил: «Хотим ли мы единое государство, или мы хотим два? Один Цейлон или два? И, прежде всего, хотим ли мы независимый Цейлон, который обязательно должен быть единым, или две истекающие кровью половины Цейлона… Это вопросы, которые на самом деле мы обсуждаем в форме языковой проблемы». В качестве фактора достижения национального единства виделось именно двуязычие.

В стране (не)выученных уроков

Разгоревшаяся гражданская война привела к принятию в 1987 году поправки к Конституции, которая предоставила статус официального языка также и тамильскому, а за английским признавался статус связующего языка. Однако и этот шаг не остановил гражданскую войну – она еще трижды разгоралась, пока полностью не прекратилась в 2009. В итоге тамильский сепаратизм был подавлен, и вся территория страны перешла под контроль правительства. Однако тамильский язык стал использоваться гораздо шире, чем это предусматривалось по злополучному Sinhala Only Act. Так, сейчас, приехав на Шри-Ланку, местные таблички и указатели вы увидите обычно сразу на трех языках: сингальском, тамильском и английском, тамильский язык легко встретить в разных заведениях: от книжных магазинов и госучреждений до ресторанов. Вместе с тем, сингальцы не горят большим желанием учить тамильский, у тамилов ситуация со знанием сингальского лучше, хоть и ненамного, вследствие чего активно развивается английский, от которого на заре борьбы за независимость многим хотелось избавиться как от атавизма колониального прошлого. Английским в разной степени владеет более четверти населения Шри-Ланки, и на его популяризацию государство рассчитывает, в том числе, как на связующее звено между гражданами, не владеющими тамильским и гражданами, не знающими сингальский.

О том, что на данный момент далеко не все еще благополучно в языковом вопросе в Шри-Ланке, свидетельствует и прецедент с исполнением национального гимна на прошлогодний День независимости (в 2020 году): новое правительство отказалось от того, чтобы он пелся на тамильском. На втором официальном языке гимн пелся только первые два года независимости и был снова спет лишь в 2016году.

Пример Шри-Ланки – один из многих (можно также рассмотреть Испанию/Каталонию, Молдову/Приднестровье, Индию, права кельских языков во Франции, Испании, Великобритании и Ирландии) показывающих, что языковые притеснения не просто бессмысленны, но и дорого обходятся как притесняемым, так и притеснителям.

Источники:

https://en.wikipedia.org/wiki/Colvin_R._de_Silva

Колвин Реджинальд де Силва, как бы предвидя гражданскую войну, при обсуждении Sinhala Only Act заявил: «Хотим ли мы единое государство, или мы хотим два? Один Цейлон или два?
During the passing of the Sinhala Only Act, he spoke his famous last words: “Do we… want a single nation or do we want two nations? Do we want a single state or do we want two? Do we want one Ceylon or do we want two? And above all, do we want an independent Ceylon which must necessarily be united and single and single Ceylon, or two bleeding halves of Ceylon which can be gobbled up by every ravaging imperialist monster that may happen to range the Indian ocean? These are issues that in fact we have been discussing under the form and appearance of language issue.”

https://en.wikipedia.org/wiki/Sinhala_Only_Act

https://en.wikipedia.org/wiki/Sri_Lankan_Civil_War

https://www.refworld.org/docid/501005892.html

https://cyberleninka.ru/article/n/yazykovaya-situatsiya-v-shri-lanke#:~:text=сингальским%20и%20тамильским.-,Более%2050%20%25%20населения%20Шри-Ланки%20является%20двуязычным%20или%20трехъязычным.,который%20используют%20наряду%20с%20родным

гимн

https://indianexpress.com/article/explained/explained-the-troubled-history-of-sri-lankan-national-anthem-in-tamil-6251077/

Демография и языки 

https://en.wikipedia.org/wiki/Demographics_of_Sri_Lanka

https://ru.wikipedia.org/wiki/Ланкийские_тамилы

https://en.wikipedia.org/wiki/Indian_Tamils_of_Sri_Lanka

https://en.wikipedia.org/wiki/Demographics_of_Sri_Lanka

https://fr.wikipedia.org/wiki/Langues_au_Sri_Lanka#cite_note-census_2012-1

Generic selectors
Exact matches only
Search in title
Search in content
Post Type Selectors